ВНУТРЕННИЕ МИРЫ ДЖ. Г. БАЛЛАРДА

В конце 1970-х годов научная фантастика напоминала космический корабль "Буран",
уныло гниющий на приколе в нашем Парке Горького. Писатели-фантасты продолжали,
словно выучивший два слова попугай, бубнить про межгалактические полеты и
космические сражения. Между тем никто уже давно не верил в песню о том, что
"всей семьей мы в космос полетим". Да и и ученые-Остапы под соусом исследований
просто надувательски тянули из государств деньги, прекрасно зная, что в
ближайшее время нам не видать ни Марса, ни Луны. Писатели-импотенты килобайтами
сочиняли постапокалиптические сюжеты, фантазии в стиле "меча и колдовста" и
экстравагантные космические оперы, в которых "галактические империи так удобно
соскальзывают назад, к варварству". Никто не решался задуматься о реальном
будущем. Модные ныне киберпанки утверждают, что это они "пинками пробудили
фантастику от спячки". По правде говоря, и сами они были разбужены хорошим
"пинком". Тем форвардом, кто нанес фантастике столь мощный удар, был Джеймс
Грэм Баллард.

"С первых рассказов я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с
космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой... научную
фантастику, основанную на настоящем". Давно пришла пора сменить старую,
истершуюся от бесконечного употребления пластинку. В новой музыке Балларда
место "внешнего космоса" занял "внутренний" - человеческая психика. "Буржуазный
роман - величайший враг правды и честности, который когда-либо был придуман...
Я полагаю, что писатель описывает не внешний мир, но свой собственный
внутренний, потому что он пытается рассказать правду о себе самом. И это крайне
трудно сделать." Полеты на космических кораблях превратились в рассказах
Балларда в "полеты сознания". В 1962 году в журнале "Новые миры" был
опубликован своего рода манифест Балларда "Где путь во внутренний космос?" Там
он разнес в пух и прах стандартный НФ рассказ о "ракетах и планетах" с его
неизменными компонентами - "путешествием во времени" и "телепатией". Баллард
высмеивал писателей-фантастов, для которых время - это "развлекательная поездка
по парку", а не "путь, по которому развивается личность". Он требовал полного,
стилистического и тематического ремонта фантастики. Наконец, он писал: "Я верю,
что если бы было можно сдать в макулатуру всю существующую литературу... чтобы
заставить начать сначала... все писатели неизбежно обнаружили бы, что создают
что-то очень похожее на научную фантастику". И далее: "Ни один другой жанр
литературы не имеет такого словаря идей и образов, чтобы обращаться с
настоящим, не говоря уже о будущем".

Как и тогдашние фантасты-недоумки Баллард писал о войне. Но его война - это не
смертный бой с проклятою ордой рас, планет, миров, это безжалостная битва
сознания и подсознания, столкновение "внешнего мира" и "внутреннего". Когда
рушится "внешний мир" - Баллард показывает это с помощью своих излюбленных
приемов, рисуя бедствие или катастрофу - наступает день победы мира
"внутреннего", истинного, реального.

Балларда постоянен в своих пристрастиях: подводные темы его сочинений всегда
одни и те же, меняется лишь то, что на поверхности - детали, обстановка, сюжет.
Легко узнаваем и стиль Балларда - с его символическим набором иссушенных озер,
заброшенных аэродромов, "последних берегов" и аэропсихическим временем.  

Тон Балларда всегда нейтрален, его позиция - всегда двусмысленна. Он считает,
что автор не должен навязывать читателю свое мнение. Если Ницше говорил: "Ни
один художник не выносит действительности", то Баллард полагает: "Задача
писателя - изобретать действительность". Дэвид Кроненберг, режиссер
инфернальной "Автокатастрофы", прочитав роман, сказал: "Он порождает в тебе
такие фантазии, о которых ты раньше и не подозревал. Пока они существовали, они
были настоящими. В них был Смысл".

Баллард пишет емко, сжато. Он спешит, будто опасаясь, что живет в мире, который
в одночасье может исчезнуть. Азимов как-то выдал следующее определение
короткого рассказа: "Это такой рассказ, что если из него вырезать только одно
предложение, то весь текст потеряет всякий смысл". Похоже, старика осенило,
когда на глаза ему попался какой-нибудь сборник Балларда.

В молодости  Баллард учился на медицинском факультете в Кембридже и собирался
стать психиатром. Его интерес к психологии и психиатрии не случаен. В
тринадцатилетнем возрасте он пережил разлуку с родителями и интернирование в
японский лагерь, где пробыл три года. Воспоминание об этом периоде стало своего
рода солнцезащитным фильтром, сквозь который он воспринимает мир. "Это
наполнило почти все мое творчество, - говорит Баллард. - Я понял, что
действительность лишь немногим отличается от подмостков сцены, где роли и
декорации могут быть сметены и восстановлены за одно мгновение, и что наша
уверенность в постоянстве того, что вокруг - это иллюзия." Про его роман
"Империя солнца", посвященный этому времени, писали, что он "облекает в форму
то, что сформировало самого автора". Баллард подтверждает это: "Людям,
воспитанным в странах Западной Европы, никогда не понять, что такое - восточная
жестокость".

Балларда больше интересуют идея, видение, мечта и кошмар, чем простое описание
человеческого характера. Его творчество можно назвать скорее психоаналитической
фантастикой, чем научной. Некоторые из методов психоанализа способствуют
появлению у пациентов "защитных механизмов". Вот распространенное мнение по
поводу "Автокатастрофы": "Стиль автора напоминает методы работы
врача-психоаналитика. Доктор Баллард бесстрастно передает наши психосексуальные
кошмары, прислушиваясь к нашим защитным механизмам и изучая общие симптомы".
Маньяки населяют и остальные сочинения Балларда. "Затонувший мир" кончается
тем, что герой отправляется на Юг, навстречу жаре и безумию тропических лесов.
Издатели хотели, чтобы герой отправился на Север, потому что иначе это "будет
слишком отрицательно". Баллард ответил им: "Но это хороший конец. Юг - это там,
куда он хочет попасть. Дальше. Глубже. Юг!"

"Вся моя работа как писателя, - говорит Баллард, - была попыткой обнаружить
реальность позади того, что мы видим, и мне хочется думать, что я верно шел по
стопам мастеров сюрреализма". Сюрреализм Балларда куда ближе сюрреализму в
живописи, чем в литературе. Отзвуки "Эхо" Поля Дельво в "Дне навсегда",
странные пляжи Ива Танги, молчаливые леса и болота Макса Эрнста, уродливый
детрит и "выветренные", постапокалиптические пейзажи в ранних баллардовских
"романах катастрофы". Как и сюрреалистов, Балларда притягивают психологические
ландшафты или ландшафты памяти. "В молодости я занимался рисованием и
обнаружил, что у меня нет никакого таланта, - признается Баллард, -  но я
всегда жалел, что не смог рисовать, потому что мне кажется, я был бы гораздо
счастливее, если бы стал художником... Я бы хотел быть художником той же
традиции, что и художники-сюрреалисты, которыми я так восхищаюсь... Иногда я
думаю, что все мои тексты - на самом деле сублимация неудавшегося художника."

"Кокаиновые ночи" - последний роман Балларда - неожиданный уход от привычных
тем. Первая половина книги - обычный детектив, без стандартных баллардовских
примочек, типа "пространства-времени" и "навязчивых идей". Действие "Кокаиновых
ночей" происходит на испанском курорте Эстрелла де Мар, где во время пожара
гибнут пять человек. Чарльз Прентайс, брат которого арестован за убийство,
пытается найти настоящего преступника, Постепенно он обнаруживает, что за
благопристойным фасадом фешенебельного курорта скрывается жуткий мир насилия,
проституции и торговли наркотиками. "Впереди - время праздных обществ, -
говорит ему один из местных, - таких же, как и то, которое ты видишь на этом
побережье. После тридцати люди будут выходить на пенсию, зная, что их ожидает
пятьдесят лет безделья. Но как сделать их энергичными, придать смысл их
существованию?" Прентайс знакомится с Бобби Крауфордом, местным тренером по
теннису, который пытается убедить его, что "преступление и творчество идут рука
об руку". Постепенно Прентайс приходит к выводу, что акты насилия -
единственный способ спасти человечество от вырождения и духовной деградации.
Кто-то из критиков остроумно заметил, что вся книга "вытекает из одной фразы
Гарри Лайма". Видимо, он имел в виду то место в фильме "Третий мужчина" (1949)
режиссера Кэрола Рида, где Гарри Лайм (Орсон Уэллс) сравнивает кровавый и
циничный режим Борджа, успевший за тридцать лет своего существования породить
Микеланджело, Леонардо да Винчи и Ренессанс, с процветающей Швейцарией, которая
за пятьсот лет мира и демократии произвела на свет только часы с кукушкой.
"Главная идея этой книги, - говорит сам Баллард, - это то, что мир разума и
безопасности может быть куплен слишком дорогой ценой."

Пожалуй, верный способ узнать получше круг интересов Балларда - познакомиться с
его статьями и книжными рецензиями. Баллард признается, что является
"ассимилятором невидимой литературы" - этого всепроникающего потока технических
руководств, научных отчетов, правительственных документов и специализированной
рекламы, который на нераспознаваемом для нас уровне формирует всю нашу
культуру. Одна из рекомендованных Баллардом книг - расшифровки записей "черного
ящика" самолета. Для Балларда это значимый выбор: последние сорок лет он
пытается сделать то же самое - записать мгновения, в которые наша жизнь
подвергается риску как со стороны внешнего мира, так и со стороны нас самих.

Когда Балларда спрашивают, что такое искусство, он отвечает: "Искусство - это
главный способ, которым человеческий разум пытается переделать мир так, чтобы в
нем был смысл. Осторожно отредактированные медленное движение, автокатастрофа
или половой акт значат больше, чем первоначальное событие. Искусство
существует, потому что реальность недостаточно реальна или значима."

То, что сегодня Баллард считает "роман катастрофы" исчерпавшим свои
возможности, отнюдь не означает, что он стал оптимистом. "Просто теперь мне
интереснее развивающийся городской ландшафт 60-х и 70-х - порожденное человеком
бедствие другого сорта". Как и прежде, он с ужасом смотрит вдаль. "Ради моих
детей и внуков я надеюсь, что человеческий талант к саморазрушению может
успешно сдерживаться или, по крайней мере, направляться в плодотворное русло,
но я не уверен. Я думаю, мы двигаемся в быстро меняющиеся и крайне опасные
времена - ведь современные электронные технологии предоставляют человечеству
почти безграничные возможности обращаться со своей психопатологией как с
обычной игрой".