ТЮРЬМА ЧАА-ХОЛЬ
Началось это вовсе как приятная прогулка в темноте. Мы вылезли из машины где-то между городами, где не было видно никаких ориентиров, никаких огней, построек или других признаков человеческого поселения, только по удивленным лицам наших спутников можно было прочесть, в какой дыре мы исчезаем. Вот только что мы жевали лепешки и пили соленый молочный чай на перевале, а теперь УАЗик "буханка" прожужжал что-то на низкой ноте и скрылся с глаз в непроглядной темноте тувинской ночи. Нас трое. Я, Бабс и наш проводник по прозвищу Подарочный. Мы одеваем рюкзаки и бодрым шагом идем по дороге в сторону от трассы, наша цель Ак-Туурук, небольшое село, затерянное между древних гор, там еда и ночлег. В маленькой избушке, атмосфера которой, предметы и весь уклад напоминают юрту, мы засыпаем на полу после скоропостижного ужина. Отварной картофель и чай. Глубокий ровный сон.
Следующий день полон событий и экстатических переживаний, мы не спеша завтракаем, приходим в себя и конструируем первый сплив. Воздух звенит как хрусталь, на небе ни облачка, а вокруг горы, горы и беспредельная непередаваемая пустота, которая срывает крышу, срывает покровы, срывает плоть, на мгновение оголяя нервную ткань, а потом разрывает твое физическое тело и остатки мыслей. Вот примерно в таком состоянии мы сидим во дворе, прислонившись спиной к старой потертой и прожженной юрте. Тепло и хорошо. Где-то ближе к середине дня начинают подтягиваться местные бабушки, они первыми узнают о нашем приезде и вот уже несут нюхать и пробовать плоды их нелегального трудового почина. Мы нюхаем, пробуем, и все покупаем, покупаем, снова пробуем, нюхаем и снова покупаем. Где-то между четвертым и пятым спливом появляется Подарочный с бутылкой водки, день только начался. Бабс крутит дуду, а я выпиваю пару порций разбавленного технического спирта. Неторопливый разговор, все больше о делах, слова на вес золота, тем более, что мы снова в открытом космосе и снова мутим покурить.
Так прошло два или три дня. Помню еще поездку на мотоцикле, кровяную колбасу в гостях у каких-то теток и нереальной красоты пейзаж, который я не могу сфотографировать, так как забыл в машине фотик. Слава космонавтам - так было написано на горе, там и сейчас еще видны остатки букв, выложенных из больших белых камней, а вот на другой горе надпись "1 мая" исчезла без следа.
На третий день мы поняли, что попали, у нас совсем нет денег, не хватает даже на водку и бензин, мы не можем уехать с этой планеты и не можем оставаться на ней дольше, в расколбасе мы закладываем СД плеер за сто рублей и отправляемся в ближайший город в надежде поменять баксы. Не могу точно сказать, кто нас сдал, может быть, тетка, с которой мы не сошлись в цене, нетерпеливая капризная дура, подождала бы до завтра и мы наверняка договорились бы, а может не она, многие видели нас, многие знали, что мы торчим третий день и покупаем тувинское золото. Как бы то ни было, нас сдали, это сразу стало ясно, когда к нам в машину, возле заправки, подсели два опера. В тишине мы добрались до поста ГАИ, где нас попросили показать содержимое рюкзаков. Они были уверены, что у нас точно что-то есть. Мы высыпали на пол наши шмотки и предъявили сверток с "твердым". Опер спросил, есть ли еще коробки. Мы ответили, что это все. Пять спичечных коробок.

Вообще, прихват штука малоприятная, а когда вам светит семь лет минимум, за незаконное приобретение, транспортировку, хотя и без цели сбыта, но по предварительному сговору, да еще и в особо крупном размере, поневоле начинаешь задумываться о жизни, поступках, карме, и во всей полноте осознаешь то самое "непоправимое не то", в которое ты уже залез и в свете которого теперь предстоит выжить или умереть.
До ближайшего КПЗ километров двенадцать дальше в горы, дальше от трассы, дальше от цивилизации, и невероятно далеко от дома. Чаа-Холь (новое озеро) так называется конечный пункт нашего путешествия, похоже, это действительно конец пути...
Вдруг на полпути мы останавливаемся, на наших глазах разворачивается операция по задержанию конокрадов. Один из оперов, тот что в штатском, включается в "охоту". В гору по бездорожью карабкается небесно-голубой уазик, там у распадка видны крошечные человечки. Вообще-то они не конокрады, а скотокрады, их добыча - одиннадцать коров, и вот они попались. Воспользовавшись паузой, я закидываю удочку насчет бабок за наши, так сказать, дурные головы. Все мимо, не клюет. Уазик словно прилип между небом и горами, бесконечно долго тянется время. "Пизды наверное дают", - с улыбочкой комментирует задержку наш конвоир. Тупо ждем развязки. Проходит вечность. Мимо нас медленно проходят освобожденные из плена коровы, возвращается опер и мы продолжаем наш безрадостный трип. Нас везут в том же авто по тем же, как кажется, инопланетным ландшафтам, только теперь во мне нет спокойного любования природой, во мне лихорадочно работает мысль, и мысль эта: ПИЗДЕЦ!!! ПРИЕХАЛИ!!! Ну, а дальше события нарастают как снежный ком, и правила этой игры придуманы не нами. Экспертиза, понятые, следователи, вопросы, вопросы, вопросы.... У Бабса голова идет кругом, он несет что-то несуразное, мне с трудом удается прервать его логорэю, после чего меня окрестили разговорчивым и нас развели по разным комнатам. Я сижу на корточках в полутемной дежурке, очень холодно, или меня трясет адреналиновый озноб, слышу как за стеной Бабс жалуется на слабое сердце и плохое самочувствие, его уводят на допрос, я следующий...
Улучив удобный момент, я прошу разрешения достать из рюкзака пуховую жилетку, незаметно, вместе с жилеткой, достаю пузырь водки ("кристалл") и возвращаюсь в отведенную мне комнатку, где в полумраке под скрип половиц и видеоряд из стендов типа "Документация дежурного..." я засаживаю винтом чуть больше полбутылки. Как раз вовремя, потому что возвращается Бабс, оглушенный и притухший, делает пару больших глотков, но видно, что алкоголь в него не лезет. Он пугает меня своим состоянием, близким к нервному срыву, говорит что-то несуразное типа: "Ты, главное, доберись до дома, все грамотно объясни моей девушке, предки в принципе готовы к такому повороту, а я тогда тело здесь оставлю..." Короче, потерял надежду, решил что не выживет в затерянном на краю реальности шагонарском СИЗО. БЛЯ!!! ПИЗДЕЦ!!! УЖАС!!! Волосы дыбом встают от этих слов! Я успеваю только сказать: "Не говори ерунды" и слышу, как меня зовут на допрос. Чуть замешкавшись на выходе, я просовываю оставшиеся полпузыря через решетку в "обезьянник" Подарочному и поднимаюсь на второй этаж к следователю.
Следователь - тетя лет тридцати, спокойная, с внимательным и твердым взглядом, она правильно строит предложения и говорит по-русски почти без акцента. Усаживаясь поудобнее перед ней на стуле, слушая ее неторопливый монолог и стараясь сохранить серьезное и адекватное выражение лица, я понимаю, что меня чудовищно накрывают те быстрые полпузыря. Накрывает так, что кабинет, стол, стул, следователь и лежащий перед ней план, все начинает нестись куда-то, лететь, проваливаться, перехватывает дыхание, как в скоростном лифте или на американских горках...
Сделав крутой вираж на этом психотронном аттракционе, я мгновенно все понимаю и четко вижу стрелку, как мне надо себя держать и что говорить. У нас есть возможность соскока, небольшая, но есть! Мы самостоятельно и добровольно, при свидетелях, предъявили ментам черное золото Тувы! Рассказываю свою версию происходящих событий. Все протоколируется, документируется и меня возвращают в дежурку. Завтра Бабса отпустят, а меня закроют до возбуждения дела на три дня в КПЗ и потом на пару месяцев в СИЗО до суда, а там, как фишка ляжет. Перспектива, надо сказать, малорадостная, но что сделано, то сделано, тем более под "белкой" все как-то легче сознается, а этот хуевый по сути поворот реальности не сильно давит на психику, так как воспринимается как пройденный этап. Глупо париться о том, что прошло, о том, что впереди лучше не вспоминать, а в настоящем есть алкоголь в крови и кусок плана в пачке табака.
Мы засыпаем на полу в дежурке, без слов, без мыслей, без снов. Утром нас будит шум пиздюлей, которые навешивают Подарочному, заставляя его кипятить воду и мыть полы. Похмелья нет, за стеной, у поста дежурного, по-тувински переговариваются мусора, Подарочный подтверждает, что Бабса отпускают. Мы делим пополам последний, сныканный, кусок гашиша. Я оставляю себе спальник и книги. Тибетская книга мертвых и книга самурая, такая вот библиотека...
Бабс отправляется в Кызыл искать помощи и понимания, а я иду в камеру, сдав предварительно ремень, шнурки и четки. Первое, что я увидел в типовой КПЗухе, это три пары удивленных и пристальных глаз моих сокамерников и спящее тело еще одного тувинца. Поздоровавшись по-тувински, я бросаю вещи на шконку, скидываю обувь и залезаю на свободное место. Прямо напротив меня на стене, рядом с дверью, нарисован Будда!!! Шакьямуни, в позе лотоса с немного притувиненными чертами лица, в короне с третьим глазом, окруженный ореолом национального орнамента. Это знак! Это мне сигнал из космоса! Это Дао! Путь к освобождению! Во всех смыслах!
Знакомлюсь с новыми попутчиками. Сергей, Валентин, Херел и спящий, по-русски говорит только Сергей, мужчина лет тридцати, с синяком под глазом. Закрыли только вчера по пьяни. Херел и Валентин, парни допризывного возраста, лежат в КПЗ месяц, одному уже дали 6 лет и 4 месяца, а теперь они оба ждут нового суда и новый срок. Спящий, собственно, один из вчерашних конокрадов.
- Вас с планом поймали? - спрашивает Сергей.
- Ага.
- Раньше в камере бывал?
- Приходилось.
- Один коробок хоть проглотил?
- Если бы, щас лежал бы в кайфе!
- Жаль, а то бы накурились!
- Погоди, - говорю, - попозже курнем.
- Ты, - говорит, - если есть что, спрячь, щас шмон будет.

Понимающе киваю и прячу кусок в первую попавшуюся дыру. Вскорости дверь отмыкают и мы идем строиться во двор под клетчатое небо. Поверка, шмон, короткая десятиминутная прогулка, во время которой шмонают камеру и снова под замок. Принесли кипяток и две буханки серого хлеба. По кругу пьем чипарь из синей пластмассовой миски и жуем хлеб. Дешево и сердито.
- Здесь плохо лежать, - говорит Сергей.
- А что так?
- Здесь не кормят, передачи только и то не часто, да и порядка нету...
- А...
- Вот через три дня пойдем по этапу в СИЗО, там хорошо... режим, порядок...
Заканчиваем нехитрую трапезу, молодежь (Валя и Херел) убирают со стола, хлебные крошки аккуратно подметаются на клочок бумаги и сдуваются с него за окошко, то ли духам, то ли богам, то ли барану, который привязан с той стороны. Ну вот поели, можно и дунуть. Нашарив в кармане телескопическую соломинку от сока, я извлекаю из нычки кусок ручника, величиной с половину мизинца, и показываю ребятам. "Уг - жок!", говорит Сергей, что в переводе с тувинского означает Super Cool!!! Не спеша я конструирую сплив на основе DRUM, из двух бумажек. Взрываем, Херел на фишке, возле "волчка" он слушает звуки в коридоре и курит "Приму" для камуфляжа. То ли я много покрошил, то ли план шибко сильный, в результате мы вчетвером нереально удуваемся и садимся играть в настольную игру "скачки". Поле вырезано на досках, фишки и зарики сделаны из хлеба. Правила простые, надо только уметь считать. Довольно быстро я запоминаю тувинские названия цифр и усваиваю нехитрые стратегические приемы. Мои кони приходят к финишу вторыми, молодежь доигрывает. Приносят хлеб и бидон с макаронами, в которых встречаются редкие кусочки не то баранины, не то конины. Помню, что именно тогда, поедая эту разновидность баланды, я решил отказаться от употребления мяса. Если получу "условно", если удастся вернуться в Москву - престану есть животных. Все, решено.
После "скачек" мы ложимся лежать, и лежим в прямом смысле слова. Отстраненным взглядом это напоминает "бэд трип". Пять человек смотрят в потолок в полной тишине, которую периодически нарушает баран, привязанный как раз за нашим окном. На все это со стены невозмутимо смотрит Будда, он заперт с нами, но он свободен, а мы с бараном нет...

Так мы пролежали два дня, я читал Бардо, пил чипарь, курил, читал Бардо, играл в скачки, пил молочный чай, ел отварной картофель, клеил сплив, дул, курил, лечил, ссал, пердел, спал. Когда мой крапаль закончился и вечер виделся пустым и неинтересным, в нашу камеру, по веревочной пневмопочте, переслали записку и кусок шагонарского. Сережа сделал полпримы, мы дунули и повалились лежать.
На третий день мои следователи повели меня в столовку, за счет заведения. Там мы втроем откушали. Потчивала нас бабушка с Волги, я набрал в карманы хлеба, "хот-догов" и сахар.
- Мы тебя больше держать "внизу" не будем! - говорит мне следователь. - Дело решили не возбуждать, а решение завтра министр примет. Доедай, и пойдем на почту, позвоним в Кызыл.
- Угу! - вращая глазами и прожевывая лепешку, отвечал я, направляясь к выходу.
Кажись, соскочил, думал я, только пока не до конца соскочил, а так отцепился и лечууу... А соскок-то, как водится, надо выполнять прогнувшись, иначе не тот эффект будет.
Пришли на почту, телефонистка набирает номер, в углу покосившаяся кабинка с телефоном, связь есть. Вот (не расскажу вам содержание), но из разговора я узнал, что за мной уже выехала спасательная бригада, и самое главное, что я уже спасен...
Теперь я тусуюсь на улице, на крыльце участка, идти мне некуда, жду пока меня заберут "с этой планеты". Болтаю с ментами, починяю им авто, запускаю движок с толкача, пью воду из колонки, курю обсыпки друма, и всякое такое. Вот на крыльцо выходит покурить моя следователь, она рассказывает про местность, про "море", про то что на зиму море сливают, где-то вынимают пробку и море уходит, а когда оно уходит, из под воды появляется каменная статуя Будды, очень древняя, раскрашенная разноцветными красками, устойчивыми к воде. А есть еще и летний Будда, поменьше, и не такой старый. Он круглый год сидит на горе и смотрит как перед ним то появляется, то исчезает новое озеро. Так мы говорим, про буддизм, ламаизм, шаманизм, про особенности нации, про паранормальные способности, часто встречающиеся у людей в этом регионе, причем эти люди считают себя просто ясновидящими, а не шаманами. А шаманы - это совсем другая история.
А потом за мной приехали, я горел со стыда, только дым не валил, так меня тлеющего и вывезли из нижнего мира, по дороге жглись благовония, переворачивались кепки козырьком назад и пропускался транспорт, в том месте, где наш путь перебежала лиса.
Мы взяли две водки, нехитрую консервированную снедь и уплотнились в гостиничном номере. Только тогда я понял, что все получилось и все обошлось, что закон о добровольной выдаче нелегального стаффа иногда действительно работает. И еще я понял, что три дня не мылся.