Литературное кафе

Мероприятия фестиваля “Берлин - Москва: Мир без границ” проходили на редкость спокойно. Кроме разве что совместного выступления Д. А. Пригова и Берта Папенфус-Горека, на которое явился Александр Бренер. Надо сказать, что в этом боксерском поединке (между Приговым и Бренером) безусловную победу одержал Дмитрий Александрович. Вопервых, он нанес упреждающий удар, сообщив публике, что если господин Бренер начнет раздеваться или “просто что-нибудь вытворять” - не стоит обращать внимание. Это нормальное действие в рамках художественного процесса. После такого предуведомления Бренеру ничего другого не оставалось, кроме как горестно выкрикивать одну и ту же фразу: “ты сегодня плохо выглядишь,” - вначале из зала, а затем вплотную приблизившись к столику президиума.

Фраза эта должна была, видимо, подразумевать скорую смерть концептуализма и, быть может, даже постмодернизма - в лице Дмитрия Александровича Пригова и предвещать расцвет нового тоталитарного и радикального искусства, олицетворяемого самим Бренером. Однако прозвучала она неубедительно - Д. А. выглядел на редкость спортивно и как всегда молодо - в отличие от А. Бренера. Кстати, как известно, внешность поэта не претерпела заметных изменений за последние лет десять - что явно свидетельствует в пользу постмодернистской идеологии. Дмитрий Александрович же нанес противнику и завершающий (а заодно и посрамляющий) удар - ухватив Бренера за нос. ( Кстати, что особенно символично, классик русской поэзии Вознесенский удалился в самом начале вечера - абсолютно сраженный поведением Бренера.) А вот мнения самих участников фестиваля с российской стороны:

Виктор Ерофеев:

– Мероприятие это не бессмысленное, потому что до сих пор мы общались друг с другом не на уровне смысла, а на уровне прагматики - политической, идеологической и даже культурной. Уровень смысла предполагает включение двух ментальностей - их возгонку и совместное кипение - и дальше мы понимаем, где мы разны и где мы общны. Вообще, Бог нас создал разными не зря, но нам эта разность должна быть в радость, а не в тягость, должна придавать энергию, которую и дает это мероприятие.

– Довольны ли вы организацией фестиваля?

– В общем, да, хотя, конечно, если бы я был стратег, я бы сделал иначе, постарался извлечь больше смысла, взамен светского ожидания этого самого смысла, ведь остаются не решенными еще многие глубинные проблемы. А так - слава богу, что мы знакомимся, ведь наши народы парадоксальным образом близки, чего мы за занавесами войн, недоразумений и прочих переплясов не замечаем.

– Можно ли сказать, что происходят параллельные процессы в нашей и немецкой литературе?

– Да, есть такое. Туман постмодерна покрыл всю Европу, но это не локальная проблема и не болезнь, а просто примета времени . Наше время - время полисемантизма, обожания кича, скрытого цитирования и многих других вещей, которые спасают нас от стерилизации и стереотипизации слова, в этом смысле постмодерн - санитар леса, но не моральный, а просто на уровне языка. Мораль к литературе не имеет прямого отношения.

Дмитрий А. Пригов:

– Не надо преувеличивать значение фестиваля. Мероприятие это - маленькое событие на фоне гораздо более существенных контактов. Например, тема фашизма овладела авторами российскими, а в то же время даже по этому чтению видно влияние российской стилистики и современного футуризма на немецких авторов. Мне представляется, это индикатор более важный, чем сам фестиваль. Как ступень взаимопроникновения он, конечно, интересен. Но если проследить всю драматургию развития - она впечатляюща для обеих культур и обоих народов. Русский и немецкий менталитеты, склонные к пристрастию к тотальным утопиям, отражаются друг в друге.и помогают понять эту драматургию. Что касается наших литератур, я думаю, и там и здесь страсть и искренние идентификации в конце концов возымеют преимущество над временно постмодернистским дискурсом.

Лев Рубинштейн:

– Я полагаю, что роль таких мероприятий неправильно ни недооценивать, ни переоценивать. Мне кажется, что любое культурное движение в ситуации все нарастающей энтропии имеет смысл. В целом, я очень тепло отношусь к немецкой славистике, которая старается все понять, описать, оценить и сделать достоянием культуры.

– Вы долго жили в Германии и можете сравнивать. Скажем, по Бердяеву, Россия это как бы женщина, а Германия - воплощение истинно мужского характера. Каковы ваши впечатления?

– Мой опыт пребывания там показывает, что из всех заграничных государств Германия - наиболее “русская” страна. Я даже как-то подумал, что это заведомо неосуществимая мечта того среднего русского класса, который так и не возник.

1996