К слову о Цао Чжэнлу. Не так давно вышло интервью с другим классиком «литературы новых левых» Лю Цзимином, приуроченное к его 60-летию и публикации его 10-томного собрания сочинений. В интервью он говорит об отношении литературного мейнстрима к себе и Цао Чжэнлу.

<…> Можно ли сказать, что появление вашего романа «Мир людей» (2016) утвердило ваше исключительное положение в китайском литературном мире?

Для мейнстрима китайской литературы эта книга незначительна, как будто ее никогда не существовало. Как кто-то заявил несколько лет назад, для них меня «вообще не существует». На самом деле, начиная с «Мира людей», я уже полностью разошелся с общепринятой литературой и постепенно отдалялся от нее. В каком-то смысле мое творчество, в том числе и «Мир людей», стало чем-то вроде инородного объекта, вне иерархической и жесткой литературной системы, сложившейся в новый период. На фоне исторического нигилизма, реалистического нигилизма и коммерческого нигилизма просто чудо, что такое произведение, как «Мир людей», неоднородное и бунтарское как по форме, так и по содержанию, могло быть опубликовано, не говоря уже о том, чтобы получить настоящее признание. Если бы оно было закончено сейчас, то его судьба могла бы оказаться такой же, как у «Урока демократии» Цао Чжэнлу, который вообще не был опубликован.

Что касается этого вопроса, Цао Чжэнлу, кажется, понимал это более ясно, чем я, и видел это более глубоко или пробудился раньше. Хотя его шедевр «Там» признан самым представительным произведением «литературы подчиненных», он всегда отвергался. Для мейнстримного литературного мира Цао Чжэнлу тоже «вообще не существовало». Его более поздний роман «Урок демократии», отражающий культурную революцию, никогда не публиковался в материковом Китае (лишь некоторые главы были отобраны для редактируемого мной журнала «Мир»). Много лет назад Цао Чжэнлу точно подметил в интервью «Продолжайте революцию или попрощайтесь с революцией»: «За последние тридцать с лишним лет литература и искусство в нашей стране в основном превратились в орудия буржуазии для одурачивания народа. Когда западная литература проникла в Китай в 1980-х годах, ее просто понимали как антитрадиционную и антиавторитарную, в то время как модернистская критика капитализма была затушевана».

Но, несмотря на это, я не ощущаю пессимизма, наоборот я рад и испытываю облегчение от того, что мое творчество смогло вырваться из-под власти мейнстримного литературного мира и его кодификации. Это самое сильное чувство, которое я испытываю при составлении собрания сочинений.

<…> Драматично, что, с одной стороны, вас еще больше подавляет и отвергает мейнстримный литературный мир, а с другой стороны, вас поддерживают и принимают народные левые культурные массы и многие обычные пользователи сети. Спустя годы, как вы смотрите на это сейчас?

Однажды я сказал в статье «К вам»: «Я буду сопротивляться всем злым силам и взывать о правах всех угнетенных и искалеченных людей, в этом весь смысл моего письма. В этом полном несправедливости мире, выбирая между сильными и слабыми, я почти инстинктивно встану на сторону слабых. Поэтому, когда литературный мир выродился в лицемерную и непоколебимую ярмарку тщеславия, я решительно взял в руку копье. С этого момента я уже был не просто писателем, а бойцом или партизаном. Да, партизаном, что означает – я не буду придерживаться установленных ими «границ», а буду вести свою собственную «войну» с ними. Клевета, месть и слухи не заставят меня отступить, они только пробуждают мужество, скрытое в моем сердце. Поскольку я могу в одиночку противостоять укусам волков, меня не волнуют ни нападки врагов, ни равнодушие интеллигенции или даже людей из так называемого «того же лагеря». По сравнению с рабочими, лишившимися работы, крестьянами, потерявшими землю, молодыми людьми, пропавшими без следа, и петиционерами, погибшими в автокатастрофах, мне еще очень повезло».

На фото: Цао Чжэнлу (30.09.1949 - 28.12.21) и Лю Цзимин

Я не слежу за российскими публикациями, могу ошибиться, но мне попадалась всего одна вещь Цао Чжэнлу на русском – повесть «Багровое облако», очень давно. А Лю Цзимина, думаю, вообще не переводили.